КОНЦЛАГЕРЬ,
В КОТОРОМ ЕЖЕДНЕВНО
УМИРАЛИ ДЕСЯТКИ ЛЮДЕЙ

К осени 1941 года на территории Приднепровского края был уста­новлен оккупационный режим, так на­зываемый «новый порядок», который по отношению к местному населению обернулся геноцидом, террором и наси­лием.
Главным средством поддержания та­кого порядка были войска и различные тайные службы СС, СД, гестапо, полевая жандармерия и другие.
Характерной особенностью полити­ки геноцида и «выжженной земли» ста­ло уничтожение населенных пунктов вместе с жителями. За годы оккупации немецкие войска и их пособники про­вели на территории Беларуси более 140 крупных карательных операций, в ходе которых целые районы превращались в мертвое пространство. Была создана разветвленная система учреждений для содержания людей в неволе.
Среди многочисленных мест прину­дительного содержания наиболее рас­пространенными были тюрьмы, арест­ные дома, гетто, лагеря военнопленных, лагеря гражданского населения, ра­бочие и трудовые лагеря (колонны, батальоны, команды), пересыльные ла­геря и лагеря у переднего края немецкой обороны.
Создание лагерей для военноплен­ных на территории области в 1941 году произошло в результате пленения не­мецкими войсками сотен тысяч бойцов и командиров соединений Западного фронта Красной Армии. Такого количе­ства пленных вермахт не ожидал и был к этому не готов. Поэтому лагеря созда­вались либо на приспособленных тер­риториях, либо в чистом поле, участки которого были обнесены колючей  проволокой и охранялись.
Такой большой лагерь для военно­пленных и гражданского населения был создан немецкими оккупантами на территории цементного завода в г. Кричеве. Одновременно здесь содер­жалось более 15 тысяч пленных крас­ноармейцев и местных жителей [Спра­вочник о местах принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Бела­руси 1941-1944/Авт.сост. В. И. Адамушко и др..: науч. ред. Р. П. Платонов, В. И. Адамушко. – Мн.: НАРБ, 2001. – с. 61]. Всего за два года через него про­шло не менее 35 тысяч человек. К сожа­лению, пока не исследованы немецкие документы, более точное количество военнопленных, как и погибших здесь, до сего дня неизвестно. Цифра «18 ты­сяч погибших в лагере», которую на­зывают многие журналисты, писатели и книга «Память. Кричевский район», документально не подтверждена. Но это ни в коей мере не умаляет траге­дию, бесчеловечное содержание узни­ков и их мученическую смерть в лагер­ных условиях.
Территория лагеря была обнесена колючей проволокой и усиленно охра­нялась. По периметру и в центре были построены вышки с пулеметами и про­жекторами. Узники размещались в дере­вянных бараках без крыши и в подвалах, на цементном или земляном полу. Ино­гда для подстилки использовалась соло­ма. Вскоре этих мест стало не хватать, и люди располагались под открытом небом.
На расчистке завалов завода и других работах трудились от темна до темна. Тех, кто не мог таскать на себе воду, лес, песок, избивали палками, тра­вили собаками, а совершенно обессилев­ших расстреливали.
В начале января 1942 года на поч­ве голода, грязи и вшивости в лагере вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Стараниями врачей-военнопленных в лагерном госпитале была организована примитивная дезинфекционная камера (вошебойка), которая и способствовала снижению вшивости узников и заболе­ваний тифом.
Несколько улучшилось положение в лагере, когда весной 1942 года туда был назначен новый комендант, хорошо знавший русский язык. Он потребовал от врачей, санитаров и обслуживающе­го персонала гуманного обращения с людьми. По свидетельству бывшего уз­ника В. Томникова, комендант запретил использование охраной палок и побои, заменив их карцером. Были проведены большие работы по обустройству поме­щений, отопления и переделке нар. Это лишь частично, но все же облегчило быт узников. Другие свидетели также вспо­минали бараки и двухэтажные дома с нарами, колючую проволоку и «телегу, на которой ходячие мощи каждое утро вывозили куда-то иссушенные трупы во­еннопленных».
По заключению немецких врачей, для поддержания жизни военноплен­ных, занятых на работах, их дневной ра­цион должен был составлять 200 г хлеба, 13 г мяса, 15 г жиров и 20 г сахара. Но взять продукты на внеплановые тысячи узников было негде, и они обходились без «мяса, жиров и сахара», довольству­ясь баландой из бураков, брюквы и ку­ском хлеба.
Лагерный врач военнопленный Л. Атанасьян вспоминал, как ежедневно в лагере можно было видеть наших ране­ных, которые сидели на земле в 6-7 мет­рах от проволоки и держали в руках сде­ланные из дерева простые игрушки. Они обменивали их у местных детей на кости домашних животных, из которых потом, смешав с травой, варили похлебку.
По свидетельству выживших узни­ков, голод, холод, изнурительный фи­зический труд, страшная скученность, антисанитария и отсутствие элементар­ных человеческих условий ежедневно уносили из жизни 50-60 человек. Фа­шисты оборудовали каменный подвал, куда бросали тела умерших, замученных и расстрелянных заключенных. Собран­ные в подвале трупы немцы периодиче­ски сжигали в специально оборудован­ной для этого заводской печи. Хоронили узников и в ямах на территории конц­лагеря. Иногда расстрелы производи­лись у д. Прудок на другом берегу Сожа. Всего с 1941 по 1943 год через концла­герь прошли тысячи местных жителей и пленных красноармейцев. Среди них Алексей Макаров, Семен Алтаев, Левон Атанасьян, Владимир Томников, Владимир Кузменков и другие, которые выжили в лагере и оставили свои воспоми­нания о пребывании там.
Для увековечения памяти погибших в 1981 году на территории цемзавода установлен памятник – мемориальная стена, на которой размещены две доски с надписями-посвящениями. Рядом на постаменте – камень-валун с рельефным изображением руки узника лагеря, раз­рывающей колючую проволоку.
До сего дня мы не знаем списка, сколько человек и кто содержался в ла­гере на Кричевском цемзаводе. Одно до­стоверно: здесь, кроме военнопленных Красной Армии, находились врачи, учи­теля, инженеры, рабочие и колхозники (иногда целыми семьями с детьми), дру­гие мирные жители Могилевской, Смо­ленской, Орловской и других областей Советского Союза. Выдающийся краевед и патриот родного края Михаил Федоро­вич Мельников составил в свое время список в несколько десятков бывших уз­ников лагеря, которые остались живы. Вел с ними переписку, с некоторыми встречался в Москве и Кричеве, посте­пенно собирал материалы в фонды Кричевского музея. Но с его уходом из жизни эта работа практически остановилась. И сегодня, во многом благодаря ему, мы знаем отдельные фамилии и эпизоды из жизни этих людей, а также быт и усло­вия их содержания в лагере.
…Среди узников лагеря оказалась и группа московских артистов. В октябре 1941 года фронтовой музыкальный ан­самбль, в котором они выступали, нахо­дился на передовой, переезжая с одного боевого участка на другой. В силу быстроменяющейся фронтовой обстанов­ки автомашина, на которой ехали арти­сты, на полном ходу въехала в деревню, занятую немцами, и весь ансамбль ока­зался в плену у врага.
В составе ансамбля находился Алек­сандр Иванович Окаемов — известный московский артист, певец Всесоюзного радио, один из первых исполнителей знаменитой песни «Орленок». До вой­ны его имя гремело на весь Советский Союз. Вместе с ним в плен попал и Ген­надий Павлович Лузенин – главный ди­рижер Московского государственного хора филармонии, создавший до войны в Москве оригинальный хор русской песни.
Артисты вначале попали в Рославльский, а затем оказались в Кричевском концлагере. Вскоре Чериковский отдел нацистской пропаганды по при­казу окружного фельд-коменданта пол­ковника Фишера создал в лагере концертные бригады из заключенных, которые выступали в немецких гарни­зонах и церквях Рославля, Пропойска, Черикова, Кричева, других местах. Окаемов и Лузенин возглавили Рус­ский хор. Они получили возможность проживать на квартире в городе. Здесь артисты связались с подпольщиками и стали получать от них задания. Ис­пользуя свободу передвижения, арти­сты активно участвовали в сборе раз­ведданных, распространяли листовки и сводки Совинформбюро, а с декабря 1942 года включились в диверсионную работу.
В феврале 1943 года по доносу прово­катора А. Окаемов и Г. Лузенин вместе с группой подпольщиков г. Кричева были арестованы. В гестапо их подвергли же­стоким пыткам, требуя указать, где на­ходится рация, по которой передавались разведсведения, а также назвать имена подпольщиков. Но патриоты молчали. В холодный зимний вечер 21 февраля (по другим данным — 23 февраля) их вывез­ли за Сож и у д. Прудок расстреляли.
Но история с московскими артистами на этом не закончилась. Немецкая про­паганда оболгала эти имена. Еще при их жизни оккупанты запустили инфор­мацию о том, что известные советские артисты А. Окаемов и Г. Лузенин пере­шли на их сторону и служат Великой Гер­мании, исполняя гимны в честь победо­носного германского оружия. В Москве, поверив этому, артистов стали считать предателями. Все пластинки с запися­ми песен Александра Окаемова были уничтожены. И так продолжалось двад­цать лет. Правду удалось восстановить только в 1960-е годы. И вновь благодаря Михаилу Мельникову, а также журна­листу Михаилу Колпакову и режиссеру Ленинградского телевидения Андрею Бобылькову, который сделал об их под­виге документальный фильм «Дорогой бессмертия». Они скрупулезно собрали документы о кричевском подполье, хро­нологически восстановили все события того времени и доказали, что Александр Окаемов и Геннадий Лузенин были на­стоящими патриотами и героически погибли в числе других подпольщиков, не выдав своих товарищей.
Пусть поздно, но истина восторже­ствовала. В 1965 году Родина посмертно наградила героев медалями «За боевые заслуги» (в литературе встречаются ме­даль «За отвагу», орден Отечественной войны I степени — авт.), их именами на­званы улицы в Кричеве, Перми и Ряжске, фамилии артистов нанесены на мраморную доску в Концертном зале имени П. И. Чайковского Московской филармонии.
30 сентября 1981 года на месте рас­стрела более 1200 советских мирных жителей и военнопленных у д. Прудок, на левобережье Сожа, был открыт па­мятник (скульптор Э. Астафьев, архитек­тор Ю. Казаков), представляющий со­бой скульптурную композицию из двух человеческих фигур, поющих во время расстрела. Рядом со скульптурами уста­новлен мемориальный знак и зажжен Вечный огонь.

Источник:

Концлагерь в котором ежедневно умирали десятки людей // 85 лет ОАО «Кричевцементношифер» / [авторы текста Н. С. Борисенко, В. К. Заремский, А. Л. Мельников]. — Могилев : АмелияПринт. — 2018. — С. 40—45.

1. Баравікова, Д. Лагеры бязлітаснасці: ведаць, каб не паўтарыць : напярэдадні Міжнароднага дня вызвалення вызняў фашысцкіх канцлагераў у Палацы Пацёмкіна адбылося тэматычнае мерапрыемаства «Наша памяць» / Дар`я Баравікова // Кричевская жизнь. — 2021. — 14 красавіка. — С. 3.
2. Болдовский, А. Лагерная эпопея : очерк о Кричевском лагере военнопленных и военвраче Алексее Петровиче Макарове / Александр Болдовский // Наша Победа : 70-летию освобождения Беларуси и Могилевской области от немецко-фашистских оккупантов посвящается / под общей редакцией В. А. Малашко. — Могилев. — 2014. — С. 156—161.
3. Болдовский, А. Цементная каторга : воспоминания о Кричевском концлагере бывшего узника Серебрякова Леонида Борисовича / А. Болдовский // Кричевская жизнь. — 2013. — 21 верасня. — С. 3.
4. Волчок, Г. Могилевская область в годы Великой Отечественной войны : в тексте об обороне Кричева, о лагере военнопленных, о подпольных организациях / Геннадий Волчок // Могилевский поисковый вестник / составитель Н. С. Борисенко. — Могилев : Могилевская областная укрупненная типография им. Спиридона Соболя. — 2011. — Вып. 6. — С. 16, 18, 21, 23.
5. Далецкий, В. Живая память : Кричевский лагерь смерти – страшная страница истории Великой Отечественной войны / Владимир Далецкий // Кричевская жизнь. — 2016. — 28 верасня. — С. 6.
6. Колонна пленных красноармейцев. Кричевский район. 1941 г. : [фото] // Лагеря советских военнопленных в Беларуси: 1941–1944 : документы и материалы / составитель : В. Д. Селеменев [и др.] ; редколлегия : В. И. Адамушко [и др.] . — Минск, 2016. — С. 7.
7. Кричевский лагерь военнопленных : есть упоминание в тексте // Шарков, А. Тяжкое бремя плена: военнопленные и интернированные Второй мировой войны на территории Беларуси 1939–1951 гг. / А. В. Шарков, Е. Н. Мох-Докунова. — Минск, 2015. — С. 23, 94, 169, 170, 188, 189, 190.
8. Кричевский лагерь военнопленных и деревня Прудок : в тексте есть упоминание о Кричевском лагере военнопленных и д. Прудок // Лагеря советских военнопленных в Беларуси: 1941–1944 : документы и материалы / составитель : В. Д. Селеменев [и др.] ; редколлегия : В. И. Адамушко [и др.]. — Минск, 2016. — С. 9, 30, 31, 67, 68, 80, 84, 89, 94, 100, 146—149, 147, 256, 259.
9. Майстренко, Т. Жизнь под немецкой оккупацией (д. Журавель Чериковского района) : в тексте упоминается Кричевский лагерь военнопленных / Татьяна Майстренко // Могилевский поисковый вестник / составители : Н. С. Борисенко, С. И. Беспанский. – Могилев : УПКП «Могилевская областная укрупненная типография им. Спиридона Соболя», 2010. — Вып. 5. – С. 107—133.
10. Морозова, Н. «Мы не могли умереть… » : о врачах – узниках Кричевского лагеря смерти / Н. Морозова // Кричевская жизнь. — 2014. — 9 красавіка. — С. 3.
11. Некрасова, О. Всегда оставаться человеком! : о бывшем концлагере, в районе Кричевского цементного завода / Ольга Некрасова // Магілёўскія ведамасці. — 2015. — 12 мая. — С. 11.
12. Семченкова, Н. Из протоколов допроса свидетелей : Воликова Н. А., жителя д. Антоновка Молятичского сельсовета ; про лагерь военнопленных в Кричеве / Н. Семченкова // Кричевская жизнь. — 2018. — 8 мая. — С. 8.
13. Шарков, А. Тяжкое бремя плена: военнопленные и интернированные Второй мировой войны на территории Беларуси 1939–1951 гг. : в тексте есть упоминание о Кричевском лагере военнопленных / А. В. Шарков, Е. Н. Мох-Докунова. — Минск, 2015. — С. 23, 94, 169, 170, 188, 189, 190.